Выжившим [litres] - Евгения Мелемина

class="p1">Томми опустил глаза и снова занялся салфетками.

– Мне сказали, что Кит временно не сможет играть.

– Да, – кивнул Джастин, отодвигая сахарницу. – Ему нужна операция. Перелом пришелся на большеберцовую кость, – Джастин наклонился, ребром ладони легонько постучал по ноге Томми, показывая, где находится кость. – Это распространенная травма в футболе, где вечно друг на друга падают. Поставят ему титановую пластину для стабилизации перелома, чтобы дать на ногу раннюю нагрузку. Накостный остеосинтез. Ты из той же команды?

– Если бы, – криво усмехнулся Томми. – Просто друг.

– «Просто» друзей не бывает, – сказал Джастин, – или ты нормальный друг, или мимо проходил. Определяйся давай, потому что скоро он начнет тебя бесить.

– Почему?

– Ты никогда раньше с такими больными рядом не отирался?

– Пока везло.

Джастин снова раскрыл меню, прочитал пару строчек и закрыл его. Перед глазами Томми мелькнули разноцветными пятнами: глянцевые фруктовые салаты, фисташковое мороженое с мятой…

– Люди в больничных койках невыносимы, – сказал Джастин, – когда ты к ним приходишь на час, они требуют, чтобы ты остался на два. Когда ты приходишь на два часа, они требуют, чтобы ты исчез немедленно. Когда ты говоришь о том, какая классная сегодня погода, они обижаются за то, что ты эгоистично смеешь пользоваться благами мира, пока некоторые несчастные вынуждены валяться взаперти. Когда ты приносишь подарки, они швыряют их в стену, потому что ты унижаешь их достоинство. Когда ты приходишь без подарка, они обвиняют тебя в жестокости. Когда ты весел, они злятся, когда ты грустный, они решают, что ты грустишь от скуки, и принимаются рыдать. Когда ты выходишь из себя и посылаешь их ко всем чертями, они выздоравливают и всем рассказывают, какой ты хреновый друг, что бросил их в самый ответственный момент. Так что либо сваливай сейчас, либо готовься все это терпеть.

– Все больные так себя ведут?

– Многие. Крутые парни – обязательно.

Моран снова сделал заказ. Ему принесли тарелку с огромным шоколадным кексом, и он принялся запихивать его в рот. Безо всякого аппетита, неотрывно следя за Джастином и Томми.

Джастин, словно ощутив на своей спине чужой настойчивый взгляд, поежился, потом расправил плечи и потянулся.

– После всего этого я буду спать неделю, – сообщил он. – Ровно неделю, не шевелясь. Неподвижный, как сфинкс.

«Меня так воспитали. С самого детства».

«Что у тебя творится, Кит?»

«Все в порядке»

– Мне надо идти, – сказал Томми. – У меня не так уж много времени.

Джастин молча кивнул и подал ему руку. Томми пожал ее, вышел, зацепив по пути пару легких стульев, и снова направился в больницу.

По пути ему встретилась та самая милая девушка, которую он запомнил болезненной, в длинном теплом шарфе. Девушка из первого весеннего автобуса, девушка из пиццерии. Она спешила, придерживая рукой большую спортивную сумку, каблуки звенели об асфальт. Томми узнал ее на одну лишь секунду и сразу забыл.

Он занимался решением задачи на скорость и движение. Из пункта А в пункт В вылетел маленький попугайчик и понесся вперед со всей ему доступной скоростью. Из пункта А в пункт В через семь минут после попугайчика выдвинулся медведь и закосолапил вслед. Через сколько минут и где именно произойдет столкновение, и полетят перышки?

У магазина с игрушками? За углом дома номер девятнадцать?

Томми изо всех сил надеялся, что возле полицейского участка, но Моран нагнал его раньше.

– Не беги так, – почти добродушно сказал он. – На пару слов.

– Я спешу, Берт.

Томми старался, чтобы его голос звучал дружелюбно, но достойно.

– Пара слов, всего пара слов, – ухмыльнулся Моран, хватая его за плечо. – Я тут из-за тебя кое-кому пятьдесят баксов задолжал. Обеспечь. Завтра утром жду. Иначе я с тебя живого кожу сниму.

– Где я возьму пятьдесят баксов? – остановился Томми. – Я не могу. Совсем не могу, Берт. Мне сейчас даже доллар не доверят. Нет. У меня нет денег.

– Попроси у своего парня, – подмигнул Моран, кивая в сторону кофейни. – На кружевное бельишко…

– Ты рехнулся? Это… этот парень…

Моран терпеливо выждал пару секунд.

– Кто этот парень? – поинтересовался он. – Никак не придумаешь? Митфорд, гони деньги, ты мне должен. Мне плевать, где ты их возьмешь, они должны быть завтра. Все, птичка, лети дальше, не скреби крылышками по асфальту, держи клювик выше.

Томми сбросил его руку со своего плеча и зашагал дальше. Чувство у него было такое, словно и в самом деле оборвались крылья, и влепился носом во что-то твердое и ледяное, с хрустом, кровавыми брызгами и острой, злой болью.

Глава 11

В палате Кита миссис Хогарт безуспешно пыталась вручить сыну нехитрый больничный обед: на подносе стояла тарелочка с картофельным пюре и рыбными палочками, стаканчик вишневого желе и стаканчик сока. Миссис Хогарт то и дело ставила поднос на кровать, а Кит то и дело его отталкивал. Приходилось хватать поднос и отходить в сторону, а потом предпринимать новую попытку.

– Тебе нужно поесть… поешь, пожалуйста.

– Нет.

Поднос в очередной раз оказался на кровати, Кит в очередной раз приподнял руку, чтобы спихнуть его на пол, но остановился, потому что в дверном проеме показалась рыжая яркая голова Томми Митфорда.

Миссис Хогарт повернулась и посмотрела на Томми. Один ее глаз был густо накрашен, про второй она забыла впопыхах, собираясь в больницу к сыну, поэтому выглядела, как раненая полуслепая сова.

– Добрый день, миссис Хогарт, – сказал Томми, подошел к ней и аккуратно потянул к себе поднос. – Можно? Я знаю волшебное слово, миссис Хогарт. Если позволите, без проблем накормлю Кита, только слово такое волшебное, что действует только тет-а-тет.

Оливия впервые видела этого рыжего мальчишку, но он так искренне и открыто ей улыбался, а зеленые глаза так дружелюбно блестели, что она невольно улыбнулась в ответ и отдала поднос.

– Я оставлю вас на полчаса, мальчики, только не вздумайте играть в подвижные игры.

– Я не буду есть, – неприязненно сказал Кит, когда она вышла.

Томми поставил поднос на столик, закрыл жалюзи пластиковой обзорной стены и вернулся назад. Забрался на подоконник, переставил тарелку себе на колени.

– Зато я буду, – сказал он. – Позавтракать не успел.

Кит умолк и отвернулся.

Смазанное, медленное движение. Ни следа прежней уверенности. Кит словно потерял связь с окружающим его миром пространства и реальности, и двигался теперь на ощупь, в противодействующем ему тумане, словно младенец, изучающий бесконечные квадратные метры своей детской комнатки.

Солнечные лучи рассеянным потоком пробирались через окна, скользили по белым обнаженным рукам Кита, останавливались на шее, и там переливались дрожащими волнами.

Томми засмотрелся на их игру. Солнце всем светит